Надо сказать, что в то время только что появилась «Русская горькая», в ходу еще оставались и другие алкогольные изделия: самогон, суррогаты, даже метиловый спирт. Шли слухи, что после выпивок люди слепнут, и обе женщины решили воспользоваться этим. Они добились того, чтобы капитан обратился в амбулаторию. Тщательно проверив состояние его глаз, врач спросил, не жалуется ли он на ухудшение зрения. Капитан удивился вопросу и грубо заметил: «Чем вам не понравились мои глаза? И что вы понимаете, не будучи специалистом-глазником?!» Доктору пришлось молчаливо признать справедливость замечания. Тем не менее намеченный план начал приводиться в исполнение. Как только капитан являлся домой пьяным, ему давали в супе, в чае, в других блюдах назначенную врачом дозу атропина. На следующее утро он с испугом замечал, что у него что-то неладно со зрением. Жена и сестра на его жалобы отвечали: «Вот видишь, ты нагрубил врачу, а он оказался прав».
Так продолжалось около двух месяцев: пьет — плохо видит, не пьет — все хорошо. Это убедило капитана, что он, как говорила ему сестра, «пропил свои глаза». Пришлось идти в амбулаторию «на поклон»: «Страшно, доктор, ослепнуть, лучше умереть». Под влиянием общеукрепляющей терапии и бесед о вреде алкоголя капитан перестал пить. Зрение восстановилось. Самочувствие было хорошим. Собутыльники не осмеливались совращать его, так как в маленьком городе все стало бы быстро известно.
Все шло отлично два с половиной года и могло бы так продолжаться до бесконечности, если бы... А дальше — как по пословице: «Язык жены — лестница, по которой в дом входит несчастье». Однажды после встречи Нового года капитан с женой вернулись под утро домой. Женщина была в состоянии легкого опьянения. Отвечая на замечания мужа, что теперь следовало бы от водки лечить ее, она сказала: «Я знаю, меня не обманешь...» — и рассказала всю правду о том, как его отучали от алкоголя. После семейной ссоры капитан постепенно стал снова пить. Однако длительное воздержание сделало свое дело: он пил умеренно и оставался благодарным врачу и сестре, которая больше других была обеспокоена его судьбой. К жене же потерял всякое уважение: «Своей болтовней испортила все, лучше бы я ничего не знал».
Ссылаясь на этот пример, можно сказать, что ради спасения близкого человека хороши разные средства, даже обман, который в данном случае оказался спасительным. Но жена должна была из солидарности с мужем тоже отказаться от приема каких бы то ни было «легких напитков».
Правда, далеко не каждого можно подобным образом образумить. Надо находить другие пути и возможности, которые заставили бы больного бросить пить. Например, некоторые алкоголики излечивались из-за реальной угрозы любимой жены уйти из дома. Причем женщина должна устоять и осуществить эту угрозу, если она видит, что продолжая жить с пьяницей, не облегчает его состояния, а только подвергает опасности себя и детей.
