Он, к сентиментальностям, в общем-то, непривычный, и сам встал «по тревоге», и редакцию поднял:
— Надо спасать мальчика, очень хороший, умный пацан. Вы сами это поймете, когда встретитесь с ним. И дал адрес.
Открыла мне дверь Елена Леонидовна Троценко, медсестра детского сада, которая приютила ребенка.
Он сидел передо мной — красивый мальчик с большими серыми глазами, слишком много повидавшими для своих девяти лет.
Комок подступал к горлу, и непросто было начать разговор с ним, Русланом Киселевым, мать которого, Наталья Петровна, пропившая все, что имелось в доме, кроме стола, старого шкафа и кровати, продолжала пьянствовать в поселке Вязьма - Брянская, а отец был под арестом за пьяный дебош.
Из близких родственников у Руслана - бабушка и тетя, в Москве.
— Я звонила им, сообщала о случившемся,— говорит Елена Леонидовна.— Тетя Руслана сказала, что заберет его к себе лишь тогда, когда мать лишат материнства. Бабушка живет у дочери и зависима от нее. Так что на Москву надежды призрачные.
— Руслан, расскажи, как это случилось.
— Пить папа с мамой начали с Нового года.
— 3 января отец покуролесил — напился и пошел драться. С женой, соседкой, цыганами. Его арестовали, мать Руслана отправили в реанимацию,— продолжает разговор Елена Леонидовна.— Вскоре отца временно, под честное слово, отпустили. Мать вышла из реанимации. Встретились. И в тот же день купили бутылку.
— Вина,— дополняет Руслан.— Потом ночью начали ходить — уже водку брали. Они пили, а я под утро лег спать. Они тоже вроде затихли. И я ушел из дома, решил поехать к Елене Леонидовне. Было еще темно и холодно очень. Тетя-дворник нашла мне машину...
Мать Руслана вызвали в милицию. Елена Леонидовна сказала, что придет с Русланом к следователю, но ребенка пока не отдаст: отмоет, откормит.
Но мать не явилась ни в милицию, ни за Русланом: в поселке Вязьма - Брянская продолжались побоища...
— Я думаю: мальчик очень способный, учится без троек, английский в спец классе изучает — как быть со школой? — говорит Елена Леонидовна. — Поехали к матери.
Родители были в невменяемом состоянии, в доме смрад, грязь.
— Тебе нужен ребенок? — спросила Елена Леонидовна.
— Нужен. Я ждала, когда ты его сама приведешь,— ответила мать.
Руслан тем временем пытался разбудить пьяного отца. Мать же вдруг стала агрессивной, заносчивой:
— Уходи. Я заплачу тебе, только уходи.
И она ушла. Не успела добраться до дома — на пороге Руслан. Она его ни о чем не стала спрашивать: все и так ясно.
Необходимо было устроить ребенка так, чтобы он мог заниматься в школе, иметь крышу над головой. Его положили в детскую больницу, чтобы собрать анализы и отправить в интернат. В Сафоновский интернат берут лишь малолетних преступников. А какой преступник Руслан? Преступники те, по чьей воле он вынужден скитаться по добрым людям.
В Смоленский приют берут нормальных детей. Но лишь на полгода. Вот и ломай голову, куда определить ребенка — умного, красивого, нуждающегося в любви и ласке родителей.
Жизнь — дар великий и прекрасный. Даровать жизнь — далеко не все, что должны сделать родители. Но мать об этом, кажется, забыла.
И вот мы сидим с ней, матерью Руслана, Натальей Петровной в пустой комнате с голыми стенами. «Добрые люди» вынесли отсюда все, что только было можно: стенку, ковры, швейную и стиральную машины.
— Вот столько нальют,— разводит она большой и указательный пальцы (типичный жест приверженцев «зеленого змия») — возьмут, что захотят, и уходят.
Да, пусто в доме, словно Мамай прошел. Но вещи — еще, куда ни шло. Нет в доме главного — сына Натальи Петровны, и нет уже давно. Руслан, совершенно здоровый мальчик, лежит в детской больнице, перед отправкой в приют. Но не затрепетало ее сердце, не рванулась она к нему, не привезла домой. Увы, водка оказалась дороже.
Сидим мы с ней на двух кое-каких табуретках, для участкового инспектора старшего лейтенанта милиции Владимира Анатольевича Гуляева и главы администрации поселка Вязьма - Брянский Геннадия Семеновича Ананьева стульев не нашлось, и на время нашего разговора они вышли на улицу.
— Отдайте вы мне его, не могу я без него,— говорит Наталья Петровна, забывая, что так и не удосужилась навестить сына в больнице.
Ну как ей объяснить, что редакция не располагает ее Русланом и не посягает на него, а просто взывает к компетентным органам, к общественному мнению, пытаясь помочь семье. Ведь была когда-то нормальная семья, был достаток в доме, А после ареста мужа Наталья Петровна, по ее словам, и вовсе «пошла в разнос».
— Я после больницы ничего не помню,— говорит.
Она плохо помнит и события, происшедшие до того, как попала в реанимацию. Например, не может вспомнить, кто ее так жестоко избил.
— Что будете делать дальше? — спрашиваю.
— Веревку на шею,— плачет она, опустив голову. И вдруг успокаивается.— Картошка есть, огурцы есть. Проживем!
Только ведь и огурцов у нее, наверное, немного осталось: и банки с огурцами у нее уносили.
Участковый инспектор говорил мне, что не раз беседовал с мамой Руслана, уговаривал ее остепениться. Ведь шьет прекрасно, и раньше, до запоя, в доме всегда был порядок. Звонил он и в Москву, просил свекровь Натальи Петровны забрать Руслана.
— Не хотим связываться с ней, пока у нее есть права на ребенка,— ответили там.
Не раз Владимир Анатольевич обивал порог квартиры Киселевых — чаще не открывали. А однажды, когда вошел, увидел страшную картину пьянки, сидящую на полу Наталью Петровну, спросил, чем же ей помочь, а она ответила так, что эту обиду он помнит до сих пор. И все же не к кому-нибудь, а именно к участковому обратилась она, чтобы помог вернуть отданные под расписку или просто взятые вещи — порой за глоток водки.
Глава местной администрации, Геннадий Семенович Ананьев, пытался сделать все, что в его силах.
— Однажды привели ее ко мне добросердечные женщины, в неописуемом состоянии, чтобы определил ее куда-нибудь на лечение, чтобы спасти ее как-то,— рассказывает он.— Вместе с медсестрой привезли ее в Возьму. На лечение ее не приняли, ответ один: «Без денег не берем». На улице Герцена, в психиатрическом отделении, сказали: «Сто раз брали, лечили. Бесперспективно, надо вылечить от алкоголизма». Так с улицы Герцена я ее домой привез.
Впрочем, кто только не спасал Наталью Петровну. И капитан юстиции Сергей Владимирович Руженцев однажды договорился со «Скорой помощью», вместе с Еленой Леонидовной Троценко приехал на Вязьма - Брянскую. На звонок никто не отозвался, а свет горел. Подумали: может, случилось что? Пошли искать ее по местным притонам. Не нашли, стали ждать у дома. Она пришла — полураздетая, на ногах — что-то непонятное. Повезли на «Скорой», в Вязьму. Стучались в двери спец учреждений. И тоже — безрезультатно, потому что нынче за все надо платить. Даже если на карту поставлена человеческая судьба, а может быть, и жизнь.
Разыгравшаяся два года назад трагедия завершилась решением суда. Наталью Петровну лишили главного для женщины права — материнского. Теперь Руслан живет в Москве, у бабушки, назначенной его опекуншей.
В укладе жизни Натальи Петровны ничего не изменилось.
http://verhnjajapyshma.alkokod.ru
