Александру Г., прибывшему (под конвоем) в Вязьму из Дорогобужа, двенадцать лет.
— За что ты попал сюда? — спрашиваю.
— Воровал, — следует откровенный ответ. — Магазины с друзьями грабили, в окна залезали.
— А как же сигнализация?
— Мы залезали туда, где ее нет.
— Давно воруешь?
— Года два.
Итак, на тропу воровства этот коротко остриженный мальчик с прямым и честным взором встал в десятилетнем возрасте, «уволившись» из третьего класса по собственному желанию. Говорит, что никто его с друзьями посягать на чужую собственность не учил - сами наловчились. Но что толкнуло ребенка на неправедную стезю: уж не пьющие ли мама с папой?
Воровали и попадались. В Вяземском центре временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей Саша бывал и раньше. Доставили его сюда после очередного ограбления. Из «взятого» магазина друзья тащили все, что нравилось, но приоритетными были водка, сигареты и что повкуснее — на закуску. Трое друзей честно разливали спиртное «на троих», закусывали колбасой, шоколадом.
— Набирали всего много,— продолжает свое искреннее повествование Саша.— Сумки большие были. Иногда в пакеты клали. Что оставалось, домой не несли, а то родители спросили бы, где взяли. Выпьешь, хорошо становится. Но бывало и плохо, на следующий день голова болела.
В Вязьме Саша лечился от краснухи, лежал в больнице. Теперь ждет отправки домой,
— Поедешь и опять примешься за старое?
— Да, может быть. Но, наверное, пойду в школу, буду учиться.
— Уверен, что сюда больше не попадешь?
— Нет, не уверен.
Порок прилипчив. Да и некому спасать несмышленыша — родители пьют. Ему бы сейчас книги читать, кораблики по весенним ручьям пускать, но он пустился в другое плавание. И со временем может выплыть в мрачном доме с зарешеченными окнами...
СЕМЕЙНЫЙ «ЭКИПАЖ»
Миша Ш. и Лена К. представляют собой семейный «экипаж» — несмотря на разные фамилии, они — брат и сестра. Живут в Вязьме с мамой, в семье восемь детей. Шестеро
уже пристроились на стороне, Миша и Лена пока с мамой. Миша учился в комплексе «Надежда» и тоже выбыл оттуда из третьего класса — просто перестал ходить в школу, за что и оказался здесь.
— Мой отец умер, когда я был маленький,— говорит Миша.— А у Лены другой папа, но он с нами не живет.
— Чем занимается мама?
— Торгует на улице.
— Выпивает?
— Раньше — да, а сейчас — нет. Мама у нас хорошая, мы ее любим. И она нас.
Все правильно: еще ни один заброшенный ребенок не сказал мне, что у него плохая мама. Мамы у таких детей — всегда самые лучшие, добрые, красивые. А вот отзыв «наоборот» слышала не однажды — «добрые» и «красивые» матери кляли своих детей последними словами. Детское сердце милосерднее — зла не помнит, обиды прощает, грехи своим родителям отпускает с легкостью.
Лена — самая младшая из восьмерых детей. В школу не ходит, потому что не хочется. Говорит, что и мама ее гнала туда. Но усилия были бесполезны. Желания учиться у нее, нет, и вряд ли оно появится. Пожалуй, и мать уже махнула на нее рукой.
Вскоре Мишу и Лену отправят в интернат, где они будут под присмотром и волей-неволей возобновят учебу. Рано или поздно они вернутся домой. И куда повернет их судьба — никому не известно.
ВОДКА ПРЕДПОЧИТАЕТ МОЛОДЫХ
Ситуация с другой Леной, из Гагарина, кажется, уже вышла из-под контроля. Ей четырнадцать лет, живет с матерью и отчимом. Отец — где-то в деревне, она даже не знает его в лицо. В шестом классе девочка перестала ходить в школу.
— Даже не знаю, почему,— так содержательно прокомментировала она, сей факт. — Просто перестала, хотя мама и заставляла идти.
У Лены появилась масса свободного времени. Она долго не думала, как им распорядиться: нашла себе компанию таких же «вольноопределяющихся», стала выпивать, курить.
— Есть там и получше меня, — отозвалась она о «соратниках» по многочасовому стоянию в подъезде. — Не пьющие и не курящие. Есть парни и девочки постарше, есть и помоложе. Выпьем, протрезвеем, потом домой идем. Жильцы дома всячески гонят нас, даже заявление в милицию писали. Вообще-то я не пью, меня вынуждают.
— Кто?
— Друзья, конечно. А я просто решила попробовать.
У Лены в ходе нашего разговора часто проскальзывало слово «просто». Она плывет по течению, и куда ее прибьет волной, не задумывается. И не понимает, что сегодняшняя «просто выпивка» может привести к закоренелому алкоголизму, и те, кто так рано начинает прикладываться к рюмке, к тридцати годам перестают походить на женщин, а в сорок они уже старухи. И еще: водка особенно любит прибирать к рукам именно молодых, с ними легче справиться, они, по сути, беззащитны перед «злодейкой с наклейкой».
На «выпить и покурить» нужны средства. Где же компания доставала деньги?
— Скидывались,— признается Лена.— Матери скажешь, что на шоколадку или мороженое, и все,
Есть у компании еще одно развлечение: после выпивки сходить на дискотеку. На этом круг интересов замыкается.
— Как ты думаешь, тебе нужно образование? — спрашиваю Лену.
— Конечно,— с готовностью отвечает она,
— Тебя направляют в училище, где ты закончишь одиннадцать классов и получишь профессию ткачихи.
— Вот ткачихой я не хотела бы быть точно. Учиться в школе буду — что я, только пять классов окончила. Но у станка стоять не хочу.
Где она хочет стоять, Лена не сказала. Скорее всего, опять в подъезде, хотя возможны и варианты. В ее «деле» значится; «Бродяжничает, сквернословит, совершает правонарушения». О каких правонарушениях идет речь, Лена предпочла умолчать.
ОТРАВИЛСЯ «PACПУТИНЫМ»
Василий П. Уже вышел из поры юношеской неуклюжести — парень вполне сложившийся. Он из Смоленска, и ему скоро исполнится семнадцать. Побывал в спецПТУ, где закончил школу и приобрел специальности пекаря, каменщика и штукатура.
— За что попал в спец ПТУ?
— Пил, бродяжничал.
Мама у него непьющая и (ирония судьбы!) работает воспитателем в приюте несовершеннолетних. Недавно она приезжала к Василию, скоро навестит его снова. Василий вернется домой, когда отбудет в центре шестьдесят суток. Полсрока позади, месяц еще надо тянуть, У матери есть человек, с которым они собираются пожениться. У будущего отчима, который тоже не пьет, есть машина, дом в деревне Он Василию понравился, и это хорошо. Рано повзрослевшему парню необходима надежная мужская рука.
Василий приложился к рюмке давно,
— Уж и не помню, когда,— скромно признается он.— Кажется, в первый раз попробовал в пять лет — угостили. А самостоятельно стал пить в десять лет. Пил с друзьями, когда на троих, когда и больше компания собиралась.
Сначала он пил «почуть», потом дозы стали увеличиваться. Уже в спец ПТУ отравился «Распутиным»
— Bce пили, а отравился один я,— говорит Василий.— Попал в больницу. После того случая на водку смотреть не могу.
У знакомого мамы есть квартира. Когда они поженятся, он перейдет жить к матери Василия, а Василий будет жить в квартире отчима.
— Ну, ты там развернешься,— предполагаю я худшее.
— Нет, я буду жить с маминым братом. Он военнослужащий, не пьет. Пойду работать в пекарню или на завод.
Ему хочется, чтобы рядом был мужчина, способный удержать его от пьянки и других сомнительных удовольствий. Он хочет работать, чтобы иметь деньги и свободно ими распоряжаться. Вообще, он переполнен сейчас благими намерениями. Дай-то Бог, чтобы все задуманное им осуществилось.
